Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов

В ключевые посольства была разослана циркулярная телеграмма Молотова с указанием дать оценку плану и представить соображения о позиции СССР. Новиков первым, 9 июня, прислал ответ: «В этом предложении американцев совершенно отчетливо вырисовываются контуры направленного против нас западноевропейского блока. Над этим планом Госдепартамент, несомненно, сейчас усиленно работает»[1014].

Западные партнеры ускоряли события. Бидо и Бевин, встретившись в Париже, направили СССР приглашение принять участие в трехсторонней конференции для обсуждения согласованной программы восстановления Европы при поддержке Соединенных Штатов — плана Маршалла. Это была очень непростая развилка. Молотов вспоминал: «Я вначале согласился, между прочим, в ЦК внес предложение: надо участвовать. Не только нам, но и чехам, и полякам»[1015]. Владимир Ерофеев подтверждал: «Он как старый хозяйственник и многолетний (с 1930 г.) Председатель Совнаркома… хорошо был осведомлен о тяжелом экономическом положении в стране. Поэтому он отдавал себе отчет в желательности получения помощи от США и неоднократно по разным каналам зондировал возможности такой помощи в виде займов и кредитов, но пока безрезультатно…»[1016]

21 июня Политбюро одобрило проект ответа правительствам Англии и Франции, а 24 июня утвердило состав делегации во главе с Молотовым, которой было поручено обсудить условия участия в плане Маршалла. На бегу — письмо жене: «Милая, родная Полинька! Сейчас, за несколько часов до отъезда в Париж, завален всякими незаконченными делами. Очень спешу. Думаю, что в Париже пробуду с неделю. Задачи мои не из простых, но цели в общем ясные. Эти переговоры несколько иные, они могут быстро перерасти в более широкие по составу»[1017].

О серьезности намерений советской стороны говорит и тот факт, что Молотов привез с собой в Париж огромную делегацию. «Полинька, милая, родная! В Париже мы устроились, как и в прошлом году. Завтра начинаем работу. Мне не привыкать выступать с особой, советской позиции в совещаниях с французами и англичанами. Но на этот раз уклон будет, главным образом, в экономические, а не политические вопросы. Кроме того, в данном случае мои партнеры больше заинтересованы шкурно. Кажется, кое-кто рассчитывал, что СССР откажется участвовать в этих совещаниях, и теперь не очень обрадован нашим согласием. Но, конечно, наше участие необходимо»[1018].

В выступлении 28 июня Молотов высказывал опасения и делился сомнениями:

— Одно дело — выявить экономические потребности европейских стран в американской помощи в виде кредитов и поставки товаров путем составления заявок самими европейскими странами. Это приемлемо и может принести пользу европейским странам. Совсем другие дело, если совещание займется составлением всеобъемлющей экономической программы для европейских стран[1019].

30 июня Молотов, учитывая «важное значение задачи ускорения восстановления и дальнейшего развития нарушенной войной национальной экономики европейских стран», предложил создать «“Комитет содействия” для получения заявок от европейских стран и составления на их основе сводной программы»[1020]. Фактически это был позитивный ответ. Перелом в советской позиции произошел после получения в тот же день от Дональда Маклина информации об англо-американских переговорах в Лондоне: план Маршалла будет осуществляться в рамках единой программы под руководством США с опорой на Западную Европу, включая Германию, «в качестве ядра». Советский Союз, как предполагалось, «возьмет самоотвод», но при этом «не сможет удержать своих сателлитов от соблазна получения массированной помощи в экономическом возрождении Европы». С началом реализации плана прекратится взимание репараций с Германии[1021].

Молотов вспоминал: «Вначале мы в МИДе хотели предложить участвовать всем социалистическим странам, но быстро догадались, что это неправильно. Они втягивали нас в свою компанию, но подчиненную компанию. Мы бы зависели от них, но ничего бы не получили толком, а зависели бы, безусловно. И уж тем более чехи, поляки, они в трудном были положении…»[1022] 2 июля глава советского МИДа сделал заявление:

— Совершенно очевидно из тех задач, которые ставятся перед организацией или перед «руководящим комитетом», что европейские страны окажутся подконтрольными государствами и лишатся прежней экономической самостоятельности и национальной независимости в угоду некоторым сильным державам[1023].

Меж тем Бидо объявил об открытии 12 июля в Париже уже общеевропейского совещания министров иностранных дел с обсуждением плана Маршалла. Москва быстро ответила: «Работа Совещания 3-х министров, длившаяся шесть дней, показала, что ни об условиях кредита, ни о его размерах, ни о реальности кредита США не дают пока никаких сведений, причем неизвестно, пойдет ли Конгресс на предоставление такого кредита и на каких именно условиях. Делегация СССР усмотрела в этих претензиях желание вмешаться во внутренние дела европейских государств, навязать им свою программу, затруднить им сбывать свои излишки туда, куда они хотят, и, таким образом, поставить экономику этих стран в зависимость от интересов США»[1024].

Одновременно Молотов направил шифровки Тито, Георгиу-Дежу, Ракоши, Димитрову, Готвальду, Куусинену и Ходже с предложением приехать в столицу Франции, чтобы «помешать американцам единодушно провести их план, а потом уйти с совещания и увести с собой возможно больше делегатов от других стран». Но 7 июля Молотов дает новую вводную: не давать ответа Бидо до 10 июля, поскольку «СССР в совещании участвовать не будет». Вероятно, Сталин и Молотов не особенно рассчитывали на полную лояльность своих союзников, которые действительно нуждались в деньгах. Тем временем приходят новые разведданные, и Молотов шлет новое послание: в Париже «под видом выработки плана восстановления Европы инициаторы совещания хотят на деле создать западный блок с включением в него западной Германии». Теперь уже министр однозначно предлагал не посылать представителей на совещание, а «мотивы отказа каждая страна может представить по своему усмотрению»[1025]. Правительства ряда восточноевропейских стран протестовали против такого решения Москвы, особенно в Варшаве, а также в Праге, где успели единогласно проголосовать за участие в парижском совещании. 9 июля руководителей Чехословакии приняли в Кремле.

— Само ваше участие в совещании будет против Советского Союза, — резко заметил Молотов.

— Можем заключить торговый договор, выгодный для обеих сторон, — предложил альтернативу Сталин.

— Чехословакия много вывозит на запад изделий легкой и текстильной промышленности, — возразил Готвальд, — а Советский Союз их пока что не покупает.

— Почему, купим, — обещал Сталин[1026].

По возвращении в Прагу глава МИДа Масарик заявил: «Я ехал в Москву как свободный министр, а вернулся как сталинский лакей!»[1027] Очевидно, что такая, особая позиция правительства Чехословакии подтолкнула Москву к тому, чтобы начать готовить ему замену. От участия в плане Маршалла, кроме СССР, отказались Албания, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Чехословакия,